ГОТОВЬТЕСЬ ПОКА...
Где-то между часом и двумя ночи мы ложимся спать. Я говорю мантру “жарко-жарко-жарко-как же тут блин жарко”, а муж говорит мантру “мне вообще-то завтра на работу вставать”. Собака залезает под кровать, а кошка ходит по кухне. Я ворочаюсь, задыхаюсь, раскидываю руки и ноги и чувствую, как моё тело плавит матрас. Так проходит час или полтора. Я начинаю впадать в слабый сон.
Собака понимает, что вот он - её момент (я больше не ворочаюсь), и запрыгивает к нам на кровать. Она ложится в районе наших ног животом кверху, упираясь при этом жилистыми лапами в мою ногу. Я говорю, что запрыгивать к нам на кровать не надо, потому что собака мохнатая, тёплая и царапает когтями. Собака говорит:" Ну попробуй меня выкинь", и я начинаю выдавливать из кровати аморфную собакоподобную массу, у которой нет ни лап (они предусмотрительно прижаты) и которую не за что подцепить. У этой мохнатой массы есть только удвоившийся по отношению к дневному вес. Наконец, я допиннываю собаку до края кровати и она шлёпается вниз." Это ничего, - говорит собака, ты наверное перепутала меня с какой-то другой нежеланной собакой, я сейчас ещё попробую залезть." Цокая когтями, собака обходит кровать и залезает на неё ещё раз, стараясь не задевать мои ноги. "Я всё равно не хочу с тобой спать", - говорю я, и медленно спиннываю аморфную собакоподобную массу повторно, пока не услышу бух и цокот приземлившихся когтей. Собака говорит, что она была о мне лучшего мнения и заходит со стороны мужа. Я изгибаюсь по диагонали и выпиннываю собаку из-за мужниных ног. Собака предлагает ввести соскок с кровати в олимпийскую программу. Я предлагаю всем поспать. Собака удаляется под кровать и обиженно оттуда вздыхает и кряхтит.
Муж говорит, что он меня очень любит, и нам надо слиться в объятии. Я говорю мужу, что обниматься в такую жару смерти подобно, и пытаюсь его отвратить от этой затеи. Муж просыпается и спрашивает, зачем я его бужу, ему вообще-то завтра на работу вставать.
Кошка грудным голосом говорит, что ей не хватает ночных развлечений. Она сейчас нам покажет, как это делается, и мы, так и быть, можем присоединяться. Кошка показательно гарцует пару раз туда-сюда с топотом копыт. Я говорю кошке, что никто к ней присоединяться не станет, все хотят спать. 'Ну и ладно тогда, - говорит кошка, - я обиделась". И взлетает на кухонный шкаф под потолком. Минут через пять она бросается вниз на холодильник, как опозоренная девица в горное ущелье. Звук такой, как будто падает мешок крупы. "Я кое-что забыла сделать там внизу," - говорит кошка и идёт в ванную. Там она окапывается в гравии (на самом деле это бетонитовая глина). Я говорю кошке:" Ты уже всё закопала". "Что? Я не слышу,"- говорит кошка, разбрасывая гравий вокруг себя. Я говорю: "Ты уже закопала". "Не могу разобрать, что ты говоришь",- говорит кошка, шоркая когтями по пластику. Я говорю: "Закопала уже." "Не слышу тебя", - говорит кошка, шоркая когтями по плетённой из бамбука тумбочке. Потом она выходит из ванной и говорит: "Так что ты говорила-то?" Я говорю: "Закопала!" Кошка говорит: "А, ну я так и подумала. Но я вернусь на всякий случай и ещё немного поскребу." Кошка возвращается в ванную и говорит: "А как чудесно точить когти об эту тумбочку!"
Муж говорит, что он нашёл удивительное положение тела, в котором можно издавать такие звуки, как свист, треньканье, сипенье или рык. Я говорю мужу, что ему надо перевернуться на бок. Муж говорит, что ему вообще-то завтра на работу вставать.
Собака говорит, что на пустой желудок ей не спится, и цокая когтями, идёт на кухню. Там она окапывается в гравии (на самом деле это сухой корм). Она подцепляет его ртом, и не вошедшие в собаку остатки гулко падают в пустую металлическую миску. Затем, влажно шлёпая, собака пьёт воду и прикидывает, войдет ли в неё ещё немного гравия. "Я попробую", - говорит собака. Затем она снова возвращается под кровать и у неё получается заснуть. Во сне собака видит нехороших людей, которых надо отогнать. Лаять во сне собаке не удаётся, и она говорит просто: "Вуф. Вуф. Вуф." Я говорю собаке, что ей это снится, и нечего тут вуфкать. Собака замолкает, и ей начинает сниться хороший сон, в котором она бежит за добычей. На деле она скребёт когтями об пол. Я говорю собаке, что жизнь есть сон.
Муж говорит, что он всегда мечтал вот так вот широко раскинуть руки и ноги в кровати. Я говорю, что это прекрасно, но мне тоже нужно какое-никакое пространство для сна. Я говорю мужу, что ему надо перевернуться на бок. Муж говорит, что ему вообще-то завтра на работу вставать.
Тут собака с громким криком выскальзывает из-под кровати и говорит, что защитит нас всех от человека, который между третьим и четвёртым часом ночи прошёл по лестничной площадке, потому что она во-первых страшная, а во-вторых бесстрашная. Муж говорит, что ЕМУ ВООБЩЕ -ТО ЗАВТРА НА РАБОТУ ВСТАВАТЬ. То есть говорит он совсем не это, но смысл всем понятен.
Просыпаются птички. Птички говорят, что хоть ночь темна и полна ужасов, но конец этому близок, и скоро взойдёт солнце. Я говорю, что солнце - это звезда смерти, и оно зажарит нас всех.
Соседи, которые видимо работают пекарями и водителями общественного транспорта в утреннюю смену, говорят, что им пора на работу. Город говорит, что надо немедленно спасать какого-то несчастного на скорой помощи. Виу-виу-виу. Трамвай с рокотом проезжает по мосту и говорит: "Ухх, мощны мои лапищи!"
Где-то после четырёх энтузиазм птиц-огнепоклонников спадает, кошка спит на шкафчике на кухне, собака спит под кроватью, а муж спит рядом со мной. Я наконец-то охлаждаюсь до той температуры, когда уже можно заснуть.
Я сплю...
Будильник говорит: "Вставайте уже, кому-то сегодня на работу!"
Александра Петуховская
